Гостевой дом
и виллы
на озере Гарда

Писатель Сергей Кумыш отправился на семь дней в Италию, чтобы совершить путешествие по региону Венето, напитаться спокойствием озера Гарда и узнать о домашнем гостеприимстве, которое ждет всех оказавшихся в Гарда Доме, на настоящей итальянской даче

«Прямо сейчас он видел: в мире столько гор, что каждый может взять себе по одной». Эти слова из повести Дениса Джонсона Train Dreams («Сны поездов») не выходили у меня из головы, пока мы ехали из аэропорта Вероны вдоль двухтысячелетней римской дороги в сторону «Гарда Дома». Пыльный апрельский свет, который сам по себе сезонная достопримечательность –– увидеть эти солнечные стрелы с подобной четкостью можно будет снова лишь в сентябре, –– решетил долину самого большого озера Италии. Вода (аквамарин и бирюза, сбрызнутые лимонным солнцем) грезила об Адриатике: вытекающая из Гарды река Минчо –– это левый приток По, которая, в свою очередь, впадает в море на юге региона Венето.

Гарда Дома́

Классический для здешней архитектуры особняк, статный и прекрасный в своей аскетической простоте, когда-то принадлежал патриарху большого итальянского семейства. Нынешние хозяева дома, Антон и Адель, ласково называют своего предшественника «дедушкой Веронезе». Для них все началось именно здесь: часть комнат было решено переделать в гостевые номера. Со временем «Гарда Дом» разросся, превратился в «Гарда Дома»: помимо основного корпуса, в комплекс теперь входят две виллы, небольшая двухэтажная casa и квартира-студия с панорамным видом и отдельным садом.

Вместе с Антоном и Адель в «Гарда Доме» постоянно живет и работает восемь человек –– имению требуются надзор и уход. Должен сказать, что, приехав сюда, я довольно долго не мог взять в толк, кем все эти друг другу приходятся: от того, как они общаются между собой, исходит ощущение не просто замешанного на глубокой и давней симпатии уважения, но родства. По царящему здесь настроению «Гарда Дом» вызывает сперва настойчивые, а затем устойчивые ассоциации с «Аббатством Даунтон». Этот эффект моментально воздействует на гостя: с первых минут ты чувствуешь себя дома –– без кавычек, притирок и пристроек.

Бросив сумку, я спустился по уходящей круто вниз улочке на берег озера, в соседнюю деревню Ассенца, состоящую, по сути, из небольшой средневековой церкви, примыкающей к ней квадратной площади и налипших вокруг домов. Оглядевшись, я присел на скамейку.

В последних закатных лучах фасад храма из серого тирольского камня, потеплел на несколько тонов и теперь напоминал по цвету иконописный лик святого. Под козырьком крыши стоящего слева заброшенного отеля я насчитал одиннадцать ласточкиных гнезд. К бару в правом углу площади подъехали несколько стариков на мотороллерах. О причал у меня за спиной чуть слышно шлепали озерные волны. Я подумал, что готов просидеть на этой скамейке всю жизнь.

Венецианские маски

Подпорные стены набережных, нижние ступени спускающихся к каналам лестниц, лиственничные сваи, что тут и там вытарчивают из воды –– все облеплено тиной и раковинами мелких устриц: их смешанным душком, куда ни пойди, пропитан венецианский воздух. Это чувствуется даже сквозь защитную маску –– до неназванной поры, как в Венеции, так и по всей Италии, носить их, в том числе на улице, предписано законом. Около баров –– небольшие группки местных по три-пять человек. Туристов практически нет. Чтобы найти забегаловку, где можно купить еды на вынос, нам приходится обойти практически весь город. Это Венеция, какой никто из ныне живущих ее еще не видел –– местами пустынная, местами вовсе пустая. Но вот что остается неизменным (возможно, за счет образовавшихся лакун, ощущение лишь усиливается): привычные категории красоты к ней неприменимы. Она не поражает воображение –– она его превосходит. Один из главных парадоксов Венеции состоит в том, что, даже находясь там, тебе, как бы это сказать, по-прежнему хочется в нее попасть. Уехав, ты не можешь до конца поверить, что она в твоей жизни действительно была. Впрочем, у меня есть доказательство. Прямо сейчас на моем рабочем столе лежит горстка раковин, облепленных тиной (высохшей, потемневшей до цвета необработанного малахита). Они до сих пор пахнут Венецией.

Веронская Мадонна

Для того, чтобы описать неполный день, что мы провели в Вероне, потребуется книга, а не очерк. Поэтому я остановлюсь на одной из центральных площадей –– Пьяцца делле Эрбе. Первым делом взор притягивает барочный дворец Маффеи с примыкающей к нему часовой башней цвета загорелой, загрубевшей на солнце кожи. Перед дворцом установлена мраморная колонна, которую венчает лев святого Марка. По центру площади –– фонтан со статуей Веронской Мадонны. Еще чуть поодаль –– эдикула «Берлина», где когда-то проводились церемонии вступления в должность городского главы. С северной стороны эдикулы бьет питьевой фонтанчик, возможно, именно поэтому ее ступени стали местом отдыха утомленных солнцем и красотой туристов, стихийных перекусов и неслучайных встреч.

Четыре арочных окна огромной квартиры-студии в верхнем этаже дома 33 по Пьяцца делле Эрбе обращены непосредственно к фонтану Веронской Мадонны –– и, если знать контекст, в этом считывается восхитительно дерзкое заявление: дело в том, что упомянутая квартира принадлежит всемирно известной поп-диве Мадонне Луизе Чикконе. Вход в квартиру упрятан во дворах, каждый приезд певицы держится в строжайшем секрете, однако расположившиеся на площади лавочники умеют безошибочно определять, когда она бывает в городе: в доме напротив живет крепкий старикан, который много лет мечтает познакомиться с Чикконе, очаровать ее и провести с ней остаток жизни, поэтому по утрам, завидев, что в окошках вновь мелькает силуэт знаменитой соседки, он выходит на балкон и принимается с невозмутимым видом тягать гири.

Гарда До́ма

За семь дней тура, в которые, благодаря местному Вергилию –– гиду высшей пробы Юрию Храмову, уместились Венеция, Верона и побережье озера Гарда –– с курортными городками и заброшенными средневековыми поселениями, с пещерами времен Первой мировой, выбитыми внутри горы Рокка, с бесконечными церквями и католическим скитом Сан-Джорджо, где нас встретил будто бы вышедший из фильмов Паоло Соррентино улыбающийся монах в белом хитоне и очках с чуть скругленной прямоугольной оправой, главным впечатлением все же остался сам по себе «Гарда Дом», где ты именно дома, и его обитатели, которые тебе это ощущение дарят; их соседи с перекликающимися именами –– Лоренцо и Лорена, Марио и Мария; свет над Гардой и горами; площадь святого Николая с ее стариками и ласточками.

В последнюю ночь я спустился к озеру, пробрался на узкий частный причал с деревянным настилом и улегся там, глядя на другой берег, где разбросанными по склонам нитками кварцевых бус мерцали огни деревень; над вершинами слюдянистым светом поблескивали звезды –– будто кто-то только что протер их влажной тряпкой; над ущельем на юго-западе отражал вчерашнее и завтрашнее солнце пузатый месяц.